Влившись в нахское государственное объединение, они, надо полагать, оказали огромное влияние на его социально-политическую и культурную жизнь, дали новый импульс к даль- нейшему поступательному развитию. Переднеазиатские культурные инновации, в частности в области верований, отчетливо проявляются во многих сферах жизни нахского населения Центрального Кавказа того периода. Так, в пантеоне нахских языческих божеств мы видим переднеазиатские (хуррито-урартские) божества – Малх, Эл, ЦIу (Цов), Тушоли, Эштра, Нана, Шаро и др., что позволяет уверенно утверждать об активной роли переселившихся южнонахских и хуррито- урартских племен, носителей переднеазиатской государственной традиции, в формировании нахского государственного объединения на Центральном Кавказе в середине I тыс. до н.э.25 Вместе с тем, несмотря на то, что имена общенахского верховного бога – Малх и правителя нахов – Дурдзук, находят прямые параллели с урартскими Малхом и Дурдзуком, нельзя с полной уверенностью говорить о том, что станов- ление нахского государственного объединения происходило под главенством переселившихся сюда хуррито-урартских племен, принесших с собой государственные традиции Урарту. Есть достаточно оснований для того, чтобы почитание божества Малх (бог Солнца) нахскими племенами Центрального Кавказа отнести к более раннему периоду, по крайней мере, ко второй половине II тыс. до н.э., а Дурдзук, согласно сохраненным у Леонти Мровели сведениям, был правителем нахов («владыкой над сыновьями Кавкаса») еще до нашествия скифов, т.е. задолго до переселения хуррито-урартских племен на Кавказ на рубеже VII–VI вв. до н.э. Кроме того, следует иметь в виду, что выделение роли Дурдзука в победоносной войне таргамосиан (кавказцев) против хазар (скифов) в период их первого нашествия является, несомненно, отражением верховенства Дурдзука над объединенными силами таргамосиан и признания его власти всеми братьями таргамосианами. Этот, сообщаемый Леонти Мровели факт, свидетельствует не 25 Возможно, кому-то и покажется, что столь широкое представительство в нахской этнонимике и теонимике хуррито-урартской этнической номенклатуры и имен божеств позволяет рассматривать нахское государственное объединение Центрального Кавказа как в некотором роде продолжателя государственных традиций Урарту. Однако для такого вывода имеющегося материала недостаточно, но, не исключено, что дальнейшие иссле- дования могут внести коррективы в этот вопрос. Объединение нахских племен в VI в. до н.э. 345 только о значительной роли нахского государства в судьбах народов Кавказа того периода, но и о том, что становление нахского государства проходило под руководством именно нахов Центрального Кавказа. К сожалению, в настоящее время почти ничего не известно об истории этого действительно могущественного государственного объединения на Кавказе, просуществовавшего, как увидим ниже, с VI по II вв. до н.э. При полном отсутствии местных нарративных источников и эпиграфических памятников приходится пользоваться весьма скудными данными греко-римской, армянской и грузинской литературной традиции. Вместе с тем детальный анализ имеющихся сведений, пусть и очень отрывочных, в совокупности с ценным археологическим материалом кобанской культуры позволяет уже сегодня судить о некоторых вопросах политической и социально-экономической жизни этого значительного древнего государства на Кавказе. Античной письменной традиции было известно о существовании в I тыс. до н.э. на Кавказе могущественного царства нахов (малхиев//махлиев). Согласно этой традиции, сохранившейся у Лукиана Самосатского, малхийское (нахское) царство выступает как одно из крупных государственных образований Юго-Восточной Европы второй половины I тыс. до н.э. и находится в тесном взаимодействии с окружающими его политическими образованиями, в том числе и с Боспорским царством. Нахское (малхийское) царство не только признается равноправным партнером крупных государственных объединений того времени (Боспорское царство, Скифское царство, Колхидское царства и др.), но и превосходит их по могуществу и влиянию. Так, малхийский царь Адирмах был женат на дочери Боспорского царя. Адирмах превзошел своих соперников, претендентов на руку боспорской царевны Мазеи, в том числе правителей колхов, скифов, сарматов и др., именно благодаря «благородству происхождения, могуществу и богатству26». В данном случае Лукиан передает нам почерпнутые из различных источников представления, бытовавшие среди боспорцев и соседей малхов (махлов), о значи- мости, силе и могуществе малхийского (нахского) царства. Видимо, браки между представителями боспорской и малхийской царских династий в то время были частыми. В связи с военным конфликтом со скифами правитель малхиев Адирмах за короткое время «собрал большое войско» и вторгся в Скифию27. Данное сообщение Лукиана весьма ценно, поскольку передает бытовавшие в Боспоре представления о многочисленности войск малхийского (нахского) царя. Каки- ми бы преувеличенными ни были эти сведения, они не только отражают воен- но-политическое могущество древних вайнахов, но и прекрасно иллюстрируют демографическую ситуацию в стране, что согласуется с данными археологии, документирующими высокую плотность населения Центрального Кавказа того периода. 26 Лукиан, 109, 255. 27 Лукиан, 109, 257. 346 Глава VIII. Образование нахского государственного объединения... 2. Южные границы нахского государственного объединения в VI–IV вв. до н.э. Южная граница Нахаматии с Колхидой проходила по Эгрисскому и Рачинскому хребтам, а с Картли – вдоль Цилканских (Сарматских, Дурдзукских) ворот около местности Жинвали. Установленные границы Нахаматии с Колхидой верны не только для второй половины I тыс. до н.э., а, согласно Геродоту, также и для середины I тыс. до н.э. Однако этого нельзя сказать о ее границах с Картли. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что страна нахов граничила с Картли по линии Цилканских ворот, можно говорить лишь с начала II в. до н.э., когда здесь, на границе Картли с Дурдзукети, по данным древнегрузинских источников, были построены ворота Дарубал. Что касается более ранних периодов, то тогда, как увидим ниже, граница проходила намного южнее. При изучении древних источников и современных исследований, касаю- щихся вопросов этнополитической истории центральных областей Южно- го Кавказа середины и второй половины I тыс. до н.э., особенно возникновения Картлийского царства, нельзя не заметить в них явные пробелы и противоречия. Так, древнегрузинская историческая традиция сохранила не просто две разные, а противостоящие друг другу версии о возникновении Картлийского царства, отразившиеся в «Картлис цховреба» и в «Мокцевай Картлисай». В современной же грузинской историографии вплоть до 60-х гг. ХХ в. господствовало мнение о том, что после разгрома Урартской державы государственные центры переместились к северу и, таким образом, в VI вв. до н.э. возникло Картлийское (Иберийское) царство. Данная теория зиждилась в основном на трех постулатах: 1) согласно археологических данных, в VI в. до н.э. на территории Картли сложились все условия для возникновения классового общества и государства; 2) с конца VII – VI вв. до н.э. выявляется сходство материальной и духовной культуры населения Картли с культурой восточномалоазийских, особенно урартских, центров; 3) хур- рито-урарты и хетты относятся к древнегрузинским племенам, которые после падения Урарту перенесли центр своей государственности в Картли28. Однако дальнейшие исследования не подтвердили эту версию – была выявлена несостоятельность гипотезы о генетическом родстве грузинских племен с хуррито-урартами и хаттами и о том, что древнегрузинские племена проживали на территории Урартского царства29. К настоящему времени в историографии прочно установилось мнение, что Картлийское царство возникло лишь в начале III в. до н.э., и связывается это с племенами, которые в конце IV в. до н.э. переселились в Картли из южных областей30. 28 История Грузии... С. 52–53. 29 Казалось бы, никого не могут удовлетворить устаревшие и не получившие научного подтверждения положения, ошибочность которых становится все более очевидной. Од- нако, как ни странно, они проявляют завидную живучесть и в несколько измененном виде сохраняются в грузинской научно-популярной литературе вплоть до настоящего времени. 30 Меликишвили Г.А. К вопросу о возникновении классового общества и первых го- сударственных образований в Грузии // ВИ. 1956. № 4; Болтунова А.И. Возникновение Южные границы нахского государственного объединения... 347 Многими исследователями (Ю.М. Гогошидзе, Д.А. Хахутайшвили, Н.Ю. Ломоури, К.Н. Мелитаури и др.), между тем, ставится под сомнение утверждение о том, что государство в Картли было образовано лишь в III в до н.э., поскольку оно вступает в явное противоречие с документальными свидетельствами – археологическими материалами, которые указывают на то, что «к VI в. до н.э. на территории Картли сложились все условия для возникновения классового общества и государства31». Археологи отмечают, что погребальный инвентарь из Самтавро, Садзегури («Ахалгорийский клад»), Казбеги, Цинцкаро, Канчаети и др. убедительно подтверждают о том, что на- чиная уже с VI в. до н.э., в центральных районах Южного Кавказа был довольно высок уровень производительных сил, наблюдается сложившаяся социальная дифференциация и концентрация богатств в руках аристократических слоев общества, а возникновение в VI–V вв. до н.э. городов и функционирование уже в V–IV вв. до н.э. сложных оросительных систем, для строительства которых необходимы были и длительное время, и сильная центральная власть и т.п., явно свидетельствуют о существовании государственной системы управления32. Противоречию между археологическими данными, четко фиксирующими признаки существования в Картли государства уже с VI–V вв. до н.э., и древнегрузинской исторической традицией, свидетельствующей об образовании Картлийского царства в III в. до н.э., исследователи находят различные объяснения: наличие классового общества без государственной организации; существование нескольких государственных образований, которые лишь в III в. до н.э. объединились в одно Картлийское царство и т.д. Некоторые исследователи стараются модернизировать существующие точки зрения путем слияния элементов разных гипотез в одну, внешне вполне убедительную систему. Но все эти версии не могут считаться убедительными и подвергаются критике – словом проблема образования государства в Картли все еще не разрешена и остается предметом научных дискуссий. До конца еще не раскрыты условия, время и причины возникновения государства на территории Картли (Иберии), а также роль в этом процессе различных этнических групп, проживавших здесь согласно данным археологии, письменных и других источников. При этом следует отметить, что исследователи, апеллируя к современным историко- географическим представлениям, в понятие Картли включают всю территорию современной Восточной Грузии, с чем никоим образом нельзя согласиться. классового общества и государственной власти в Иберии; Ломоури Н.Ю. Возникновение Древнеиберийского (Картлийского) царства // Проблемы античной культуры. Тбилиси, 1975; Лордкипанидзе О.Д. Наследие древней Грузии... С. 365. 31 Ломоури Н.Ю. Указ. соч. С. 28. 32 Мелитаури К.Н. Крепости дофеодальной и феодальной Грузии. Тбилиси, 1969. С. 27; Хахутайшвили Д.А. Возникновение городов Иберии и их развитие в античную эпоху // Древний Восток. Города и торговля (III–I тыс. до н.э.) Ереван, 1973. С. 178-184; Ломоури Н.Ю. Возникновение Древнеиберийского (Картлийского) царства... С. 28; Гого- шидзе Ю.М. Картли (Иберия) в V–I в.х до н.э. Автореф. диссертации на соискание учен. ст. докт. ист. н. Тбилиси, 1983. 348 Глава VIII. Образование нахского государственного объединения... Но в то же время трудно отрицать обнаруживаемые неопровержимые признаки государственного устройства в центральных областях Южного Кавказа. Весьма сложно опровергнуть свидетельства археологического материала, фиксирующего глубокое имущественное расслоение среди населения центральных районов Южного Кавказа в VI–IV вв. до н.э. – в долине среднего течения реки Куры, ущелий рек Арагви, Ксани, Алазани и др. Углубление имущественной диффе- ренциации и возникновение социального неравенства отчетливо наблюдается, например, в Самтаврском могильнике в Мцхете. Как отмечал Б.А. Куфтин, во многих могильниках представителей знати погребены с царским великолепием33. Представляют большую ценность сообщения «Мокцевай Картлисай» о четырех крепостях Картли – Саркине, Каспи, Урбниси и Одзрахе34. Достоверность сведений древнегрузинских источников о существовании в Картли в VI–IV вв. до н.э. указанных крепостей-городов подтверждена археологическими раскопками35. Упомянутые в «Мокцевай Картлисай» города располагались на берегу реки Куры, на перекрестке двух важнейших дорог, из которых та, что пролегала вдоль Куры, являясь составной частью Транскаваказской торгово- транзитной магистрали и соединяла побережья Черного и Каспийского морей, другая же – через перевалы Центрального Кавказа и связывала Северный Кавказ и Восточную Европу с Малой Азией и Ближним Востоком. В период VI–IV вв. до н.э. эти города достигают пика своего развития и переживают расцвет36, однако в конце IV – начале III в. до н.э. они подвергаются опустошению вторгшимися сюда иноземными войсками. Через некоторое время крепости- города восстанавливаются и продолжают существовать вплоть до II в. до н.э.37 Со II в. до н.э., однако, они теряют прежнюю значимость и приходят в запустение, вновь начинают восстанавливаться уже с I в. н.э.38 Дороги центральной части Южного Кавказа, являясь частью системы международно-транзитной торговли, 33 Куфтин Б.А. К вопросу о древнейших корнях грузинской культуры на Кавказе // Антология советской археологии (1941–1956). Т. III. М., 1996. С. 56. 34 «Когда царь Александр обратил в бегство потомков Лота и оттеснил их в полуноч- ную страну, тогда [он] впервые увидел свирепые племена бунтюрков, живших по течению Куры в четырех городах с их предместьями. [Это были]: город Саркине, [город] Каспи, [город] Урбниси и [город] Одзрахе, и крепости их: большая крепость Саркине, правитель- ские крепости Каспи, Урбниси, Одзрахе» (Обращение Грузии. С. 12). 35 Каспи расположен на левом берегу Куры – при впадении в нее реки Лехур (Лех-ур – на насхком из ледника (вытекающая). Одзрахе располагался на южном склоне Мосхий- ского (Месхетского) хребта, на месте нынешнего Абастумани, Саркине – на левом берегу Куры, при впадении в нее реки Ксани, Урбниси – на правом берегу Куры, в 10 км к западу от города Гори. 36 Хахутайшвили Д.А. К вопросу о генезисе и сущности городов рабовладельческой Грузии (на груз. яз.) // Вестник отдела общественных наук АН ГССР. № 3. Тбилиси, 1961. С. 306–319; Его же: Возникновение городов Иберии... С. 180. 37 Хахутайшвили Д.А. Возникновение городов Иберии… С. 180; Лордкипанидзе О.Д. Некоторые результаты новейших археологических исследований в Грузии // Историко- филологические разыскания. Ч. I. Тбилиси. 1980. С. 110–111. 38 Хахутайшвили Д.А. Указ. соч. С. 180; Лордкипанидзе О.Д. Указ. соч. С. 110. Южные границы нахского государственного объединения... 349 безусловно, не могли бы функционировать в то время, если бы не было бы государственной организации, способной обеспечить безопасность не только близлежащих от указанных городов-крепостей путей вдоль среднего течения Куры, но в целом и дорог и перевалов Центрального Кавказа. В связи с этим обращает на себя внимание такой факт – в «Мокцевай Картлисай» из четырех вышеназванных крепостей один называется Большая крепость Саркине, а три других – крепости владыки, или, как это переводит с древнегрузинского языка независимо друг от друга Н. А. Бердзенишвили и М.С. Чхартишвили, правительственные крепости – Каспи, Урбниси, Одзрахе39. Наличие крепостей владыки (или правительственных крепостей) достаточно определенно указывает на существование здесь в VI–IV вв. до н.э. центральной государственной власти, что, опять-таки, входит в противоречие с утверждением, что в Картли государство было образовано лишь в III в. до н.э. В научной литературе существует несколько объяснений этого несоответствия. Одни исследователи считают, что начальники отмеченных крепостей-городов являлись должностными лицами, управлявшими отдельными странами, а когда Мцхета стала столицей Картли и крепости-города вошли в состав образовавшегося раннее рабовладельческого государства, возглавлявшегося царем, они стали подчиненными царя, административными управителями ранее принадлежавших им стран40. Однако это совершенно не вяжется с тем, что в VI–IV вв. до н.э., т.е. до возникновения в III в. до н.э. Картлийского царства со столицей в Мцхета, данные города функционировали не как центры государств или областей, а имен- но как правительственные крепости (крепости владыки). Остаются без ответа вопросы о том, какую функцию выполняли эти крепости с VI по III в. до н.э. и какому владыке подчинялись их начальники. Согласно другой версии, до образования Картлийского царства начальники указанных крепостей являлись административными лицами Мцхетского мамасахлиси и подчинялись ему. Однако этому противоречит отсутствие на территории Мцхета не только крепости, но и вообще городского поселения в VI – IV вв. до н.э. В окрестностях нынешнего Мцхета до III в. до н.э. известно лишь о наличии двух небольших поселений41, которые вряд ли могли претендовать в то время на роль политического центра. Помимо этого, следует иметь в виду и то, что термин мамасахлис изначально в исследовательской литературе неправильно использовался для обозначения понятий глава дома, рода, старейшина общины. Установлено, что в древнегрузинских источниках для обозначения глава дома, глава рода, старейшина общины и вообще представителей родовой знати употреблялись слова бери, хуци (ухуцеси), тавади, а термин мамасахлис, обычно, служил для обозначения царских чиновников, представителей царской администрации42. Так, по «Картлис цховреба» Мцхетский мамасахлис не является 39 Обращение Грузии. С. 12. 40 Мелитаури К.Н. Крепости дофеодальной и феодальной Грузии... С. 32–33. 41 Лордкипанидзе О. Наследие древней Грузии... С. 321. 42 Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии... С. 404. 350 Глава VIII. Образование нахского государственного объединения... ни царем, ни владыкой, а лишь «посредником и судьей между картлосианами43», т.е. административным лицом, чиновником, подчиняющимся какому-то вышестоящему лицу. Характерно, что древнегрузинские авторы применяют термин мамасахлис (Мцхетский мамасахлис, Картлийский мамасахлис), в сообщениях именно о тех периодах, когда еще не существовало Картлийского царства: Мцхетский мамасахлис действует до образования Картлийского (Иберийского) царства в начале III в. до н.э.; после упразднения Картлийского царства в 523 г. Сасанидами в Картли назначается наместник, и с этого времени до восстановления Картлийского царства в грузинских источниках правитель Картли называется мамасахлиси (Картлийский мамасахлис). В период же функционирования Картлийского царства термин мамасахлис обозначал чиновника, представителя верховной власти. Так, например, в «Хронике Ксанских эриставов» мамасахлисами называют чиновников, представителей Ксанских эристовов на местах, мамасахлисами назывались также настоятели монастырей, которые не обладали самостоятельностью и подчинялись католикосу44. Из всего сказанного следует, что Мцхетский мамасахлис никак не мог быть владыкой (правителем) указанных крепостей, поскольку являлся лишь представителем какой-то верховной власти и выполнял роль чиновника. Для снятия вышеназванных противоречий остается единственная возможность – признать Картли частью более крупного государственного объединения. Действительно, если выйти за рамки территории собственно Картли и рассмотреть сложившуюся ситуацию в контексте всего Кавказа и сопредельных регионов, то многие вопросы этнополитической истории Картли середины и второй половины I тыс. до н.э., считавшиеся до сих пор неразрешимыми, могут, похоже, получить разрешение. Для начала, рассмотрим, какие государственные объединения существовали в интересующий нас период. Вскоре после падения Урартской державы, в первой половине VI в. до н.э., свою власть на бывшие территории Урарту, а также на области Южного Кавказа распространяет Мидийская держава. Мидию сменяет могущественная Ахеменидская Персия, просуществовавшая более двух столетий – с середины VI в. до н.э. до 30-х гг. IV в. до н.э. Границы Ахеменидской империи доходили до Эгейского моря и устья Дуная на западе, до Нильской долины на юго-западе и реки Инда на востоке. Мидия и Ахеменидская Персия, безусловно, были заинтересованы в установлении контроля над кавказскими перевалами, а также над центральными областями Южного Кавказа. Интересы эти были продиктованы военно- стратегическими и экономическими нуждами. Как известно, этот регион во все времена представлял собой важнейший коммуникационный узел, один из стратегических перекрестков, связывавших Переднюю Азию с Восточной Европой и Средней Азией. По сообщениям античных источников, через 43 Мровели Леонти. С. 25. 44 Памятник эриставов // Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. 1968 г. М., 1970. С. 45, 67. Южные границы нахского государственного объединения... 351 Картли в ахеменидский и раннеэллинистический периоды проходила также международная торгово-транзитная дорога, ведущая из Индии и Средней Азии к городам Восточного Причерноморья. И, естественно, тот, кто владел этой областью, приобретал возможность контролировать и транзитные дороги, что делало его весьма могущественным как в экономическом, так и в военно- политическом отношении. Но, как известно, ни Мидии, ни Ахеменидской Персии не удалось установить свое господство над центральнокавказскими перевалами – их войска были остановлены на подступах к центральным областям Южного Кавказа. Границы Мидии на Южном Кавказе доходили до местности Хунани (Хунаракерт), расположенной неподалеку от впадения реки Храми в Куру, и до долины Чорохи45. Сменившей Мидию Ахеменидской империи удалось значительно расширить пределы своего политического влияния, но и ее северная граница на Южном Кавказе начиналась на востоке от устья реки Куры, составляя северный участок границы 11-й сатрапии Каспиена, далее шла по руслу Куры до слияния с ней реки Храми (около местности Хунани), а отсюда направлялась на запад по реке Храми до Триалетского хребта и по вершинам последней до отрогов Мосхийского, или Аджаро-Имеретского хребта, далее на юг по Арсианскому хребту46. В некоторой зависимости от Ахеменидов находилось население Кавказской Албании, хотя оно, вероятно, и не подчинялось непосредственно персид- ской администрации. В отношении же Колхиды есть сообщение Геродота о том, что колхи не входили ни в одну из сатрапий: но, что они «обложили себя [добровольными] приношениями47». Военная активность Ахеменидов на Южном Кавказе достигает наивысшей точки на рубеже VI – V вв. до н.э. Она была связана с необходимостью обеспечения безопасности северных границ империи от возможных вторжений с Кавказа в период походов Дария I в Скифию (515 г. до н.э.) и Ксеркса I в Грецию (480 г. до н.э.48). К этому времени, вероятно, относится и строительство крепостей вдоль северной границы империи на Южном Кавказе, где, согласно археологическим свидетельствам, располагались персидские военные гарнизоны: Цискорант-гора в Камбечани (Ширакское плато) на юге Кахетии, недалеко от Хунани; Сары-те- пе, недалеко от г. Казах (на западе соврем. Азербайджана); Гумбати на южном склоне Триалетского хребта (Цалкская котловина49). Все эти гарнизоны (к ним 45 Дьяконов И.М. История Мидии... С. 76. 46 Тирацян Г.А. Территория Ервандской Армении (VI в. до н.э. – III в. до н.э.) // Исто- рико-филологический журнал. № 2. Ереван, 1981. (на арм. яз.) С. 72–73; Дандамаев М.А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985. С. 50. 47 Геродот. III, 97. 48 Дандамаев М.А. Указ. соч. С. 44 и след. 49 Нариманов И.Г. Находки баз колонн VI–V вв. до н. э. в Азербайджане // Советская археология. М., I960; К. Pitskhelauri, I. Gagоshidze, B. Maisuradze, E. Quavadze, A. Furtwangler, F. Knaus. The result of the field work of the Kacheti joint Georgian-German archaeological expedition in 1996 \\ Archaeology of Caucasus. New-Discoveries and perspectives International Scientific Session. Abstracts of Papers. Tbilisi, 1997. p. 77–79. 352 Глава VIII. Образование нахского государственного объединения... можно отнести также поселения у с. Даракой и на горе Ай-Илиа в Триалети50) образовывали приграничную линию обороны Ахеменидской Персии на Южном Кавказе, которая проходила с востока на запад – от Камбечани и Хунани, по Триалетскому хребту, до восточных окраин Мосхийского хребта. Ахеменидам, видимо, так и не удалось включить в состав своей державы земли к северу от указанной приграничной линий и распространить свое господство на население северных районов центральной части Южного Кавказа. На это указывает и тот факт, что источники ничего не сообщают о населении Картли (Иберии) периода могущества Ахеменидской Персии: картлийцев (иберийцев) нет в списках племен, привлекавшихся ахеменидскими царями для своих многочисленных походов, их нет в числе народов, плативших дань Ахеменидам, и, наконец, они не фигурируют среди племен и народов, привлекавшихся Ахеменидами для строительных и различных хозяйственных работ. Заслуживает внимания и сообщение Плутарха о том, что «иберы не покорялись ни мидянам, ни персам, избежали даже и македонского владычества51». Словом, у нас нет свидетельств, которые хотя бы косвенно указывали бы на установление господства Ахеменидской Персии к северу от местности Хунани и Триалетского хребта и, соответственно, на распространение власти Ахеменидов на Мцхетского мамасахлиса. Можно было бы допустить, что к тому периоду по- литическая власть царя Колхиды распространилась на Картли, о чем, кстати, гово- рилось уже в научной литературе, однако, по сообщению Геродота, в виде добро- вольной дани «колхи обязались посылать дары персам; они доставляли каждые пять лет по сто мальчиков и по сто девочек52». Как известно, существовавшая в тот период система подарков носила вовсе не добровольный характер, и Колхида скорее находилась в вассальных отношениях с Ахеменидской Персией и была обязана в случае войны выставлять ей вспомогательные отряды и т.д. Так, например, колхи входили в состав персидских войск, вторгшихся в Грецию в 480 г.53 Так, что колхские цари вряд ли смогли бы распространить свою власть на Картли и установить контроль над ней. Во всяком случае, для такого утверждения нет никаких данных. Отражение экспансии Мидии, а затем и Ахеменидской Персии на подступах к центральным областям Южного Кавказа, обычно, связывают с борьбой картлийских племен за свою независимость54. Безусловно, борьба местных племен против захватчиков имело место, но вместе с тем совершенно очевидно, что отразить натиск мировой державы Ахеменидов вряд ли удалось бы разрозненным племенам Картли. Противостоять захватническим устремлениям Ахеменидской Персии могло только могущественное политическое образование 50 Нариманишвили Г. Триалети в VI–IV вв. до н. э. // Международная научная конфе- ренция «Археология, этнология, фольклористика Кавказа» 23–30 сентября 2010 г. Тбили- си-Гори-Батуми, 2011. С. 176. 51 Плутарх. Помпей. XXXIV. 52 Геродот. III, 97. 53 Анчабадзе З.В. История и культура древней Абхазии... С. 162. 54 Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии... С. 273. Южные границы нахского государственного объединения... 353 и, как представляется, единственным таким образованием в VI–IV вв. до н.э. могло быть лишь нахское государство. Такое видение не противоречит, а, напротив, подтверждает весь имеющийся материал. Как уже отмечалось выше, археологические данные достаточно определенно указывают на близость материальной и духовной культуры Центрального Кавказа и Картли эпохи поздней бронзы и раннего железа. Это в первую очередь подтверждает предметный материал могильников Триалети, Маднисчала, Цопа, Мцхета, который во многом аналогичен материалам Тли, Сержень-Юрт55. Археологические памятники кобанского характера периода поздней бронзы и раннего железа обнаруживаются и в других частях Картли и Кахети (см. выше). Выявляемое материальное и духовное родство археологических памятников Центрального Кавказа и Картли эпохи поздней бронзы и раннего железа дает достаточно оснований для предположения о том, что в эту эпоху на территории Центрального Кавказа и Картли проживало если и не однородное, то этнически близкородственное население, по всей вероятности, относившееся к нахской этнической группе. Правомерность такого предположения подтверждает и отмеченная выше нахская принадлежность древнейшего населения Картли (хоны, бунтурки, масахи, гугары, цанары). Правда, начиная с VI–V вв. до н.э. материальная культура рассматриваемого региона претерпевает ощутимые изменения. Но и здесь, решающую роль сыграло скорее перемещение из южных областей в центральные области Кавказа этнически близкородственного нахам населения, приобщенного к государственности и культурным традициям Урарту, хотя при этом следует, конечно, учитывать мидийское, а затем и персидское влияние56. Не приходится сомневаться в том, что население центральных областей Южного Кавказа было вовлечено в политические процессы, имевшие место на Кавказе в конце VII – начале VI вв. до н.э., и прежде всего в возглавляемую нахами Центрального Кавказа общекавказскую войну против скифов, о чем сообщает Леонти Мровели. В этих условиях вероятность того, что южнонахские племена участвовали в процессе формирования нахского государственного объединения становится достаточно высокой. Подтверждение тому и сообщение Леонти Мровели об участии племен Южного Кавказа (братьев таргамосиан) в войне про- тив хазар (скифов) и строительстве укрепленных городов на Северном Кавказе – от Ставропольской возвышенности на западе до реки Хулхулау на востоке. Данное сообщение Леонти Мровели можно рассматривать как сохраненный отголосок распространения политической власти нахского правителя (владыки Дурдзука) на население центральных областей Южного Кавказа. Для нахского государственного объединения установление контроля над Картли было необходимо не только для получения свободного выхода к странам 55 Техов Б.В. Дзарцемский могильник // ИЮОНИИ. Тбилиси, 1978. С. 3–7; Джапарид- зе О.М. Археология Грузии. Тбилиси, 1991. С. 135–144. 56 Гогошидзе Ю.М. Картли (Иберия) в V–I в.х до н.э... С. 23. 354 Глава VIII. Образование нахского государственного объединения... Передней Азии и осуществления надзора за проходившими здесь торговыми путями, но и для обеспечения безопасности страны и защиты ее от вторжений с юга. Трудно сомневаться в том, что в процессе возникновения крепостей- городов в долине Куры в VI в. до н.э. определенную роль сыграли торговые пути, т.к. древнейшие города и торговые пути не существовали друг без друга, однако следует учитывать, что рассматриваемые города генетически не восходят к торговым путям57. Это подтверждается и расположением крепостей-городов (правительственных крепостей) – от Мосхийского хребта на юго-восток вдоль реки Куры, т.е. напротив ахеменидских приграничных гарнизонов (крепостей), размещавшихся по линии от восточной окраины Мосхийского хребта – Триалетский хребет – Хунани – Комбичена. Именно по этой линии проходила, по всей видимости, и южная граница нахского государственного объединения. Расположение крепостей-городов напротив ахеменидских приграничных гарнизонов указывает на то, что, помимо, контроля над транзитными торговыми путями и обеспечения их безопасности, они выполняли функции охраны южных рубежей нахского государства. Одновременно, надо полагать, эти города служили административными центрами – опорными пунктами центральной власти. Этим и объясняется то, что в древнегрузинских источниках вышеуказанные крепости-города называются правительственными крепостями (крепостями владыки). То, что эти крепости владыки принадлежали именно владыке нахов косвенно подтверждается и тем, что, по данным древнегрузинских источников, в рассматриваемый период известен лишь один владыка – владыка кавкасиан Дурдзук. Весьма примечательно, что строительство крепостей-городов как на южных рубежах нахского государственного объединения – вдоль реки Куры, так и на северных – от Ставропольской возвышенности на западе до впадения реки Сунжи в Терек на востоке, происходило почти одновременно: в конце VII – первой по- ловине VI вв. до н.э. Данный факт, документированный археологическим мате- риалом, служит доказательством существования на всей указанной территории единого политического пространства с единым центром власти. Одновременное строительство и содержание городов с оборонительными функциями на северных и южных подступах к важнейшим центральнокавказским перевалам служит еще одним доказательством экономической и военно-политической мощи нахского государственного объединения, его способности контролировать ключевое пространство, имевшее огромное военно-стратегическое и экономическое значение. Расположение этих укреплений одновременно указывают откуда исходила опасность для нахского государства: с севера от степных племен, а с юга – от Ахеменидской Персии. Сведения о военных столкновениях с войсками Ахеменидской державы сохранились в древнегрузинских источниках, однако, в них вторжения Ахеменидов в центральные области Южного Кавказа в период 57 Хахутайшвили Д.А. Возникновение городов Иберии… С. 180. Южные границы нахского государственного объединения... 355 VI–IV в. до н.э. искусственно приписываются Александру Македонскому58. Согласно Ю.М. Гогошидзе, безуспешная попытка войск Ахеменидской Персии захватить Картли в древнегрузинских источниках представлена в как первое нашествие Александра Македонского59. Источники сообщают, что вторгшиеся войска встретили отпор «свирепых племен бунтурков, осевших по течению реки Куры, в четырех городах и их предместьях (Саркине, Каспи, Урбниси и Одзрахе) …И царь, не будучи в силах бороться с ними, удалился…ибо нашел их крепости сильными и города мощными60». Военно-политическое и экономическое положение нахского государственного объединение в VI–IV вв. до н.э. позволило нахам выстоять в борьбе против Ахеменидской экспансии. Персам, вероятно, ничего не оставалось как удовлетвориться установлением договорных отношений с нахами, которое гарантировало обеспечение защиты имперских владений от вторжений через Кавказ. Таким образом, какими бы скудными ни были сведения письменных источников, вкупе с археологическим материалом они демонстрируют наличие у нахов сложившегося раннегосударственного объединения с высокой степенью самодостаточности, возглавляемого господствующей царской династией. Перед нами предстает развивающаяся, богатая историческими событиями страна – густонаселенная, с множеством благоустроенных поселений, в которых растет количество жителей, улучшается их благосостояние, бурно развиваются ремесла, внутренняя и внешняя торговля и т.д. Не случайно кавказоведы середину I тыс. до н.э. считают одним из самых блестящих страниц древней истории Центрального Кавказа61. На протяжении почти 700 лет – от нашествия скифов в VII в. до н.э. до рубежа новой эры, кочевые племена севера не смогли совершить каких-либо нашествий на Южный Кавказ. Видимо, Кавказ стал для кочевников в этот период действительно непроходимой стеной, и причина этого – существование в центральных районах Кавказа могущественного государственного объединения нахов, преодолеть которого оказалось для кочевников непосильной задачей. 58 Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии... С. 279–280. 59 Гогошидзе Ю.М. Картли (Иберия) в V–I в.х до н.э... С. 25. 60 Обращение Грузии. С. 4–5; Мровели Леонти. С. 28. 61 См.: Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа... С. 6; Дешериев Ю.Д. Срав- нительно-историческая грамматика нахских языков... С. 14.

Не "полонили Хазарети", но "произвели погромы и пленение по всем рубежам Хазарии" (Мровели) и "построив город у границ Хазарии, ушли назад" (Мровели). Так что, не имеем "освобожденную предкавказскую равнину", на что бы просто не хватило бы сил, но скорее, это был ответный набег, с целью поквитаться. Значит, пленение касалось не земель, но людей, хазар (скифов?), кочевавших в приграничных местностях, и уведенных таргамосианами в полон.

"На севере, за Кавказом, у Таргамоса не было уделов, не было там и обитателей; безлюдной была земля, начиная от Кавказа до великой реки, которая впадает в море Дербентское. Поэтому Таргамос выделил из множества богатырей двух, Лека и Кавкаса, и дал Леку землю, с границами от моря Дербентского до реки Ломеки; на севере же, до великой реки Хазарии. Кавкасу дал он землю от реки Ломеки и до конца Кавказа на западе" (Мровели). Страна вайнахов для грузин начиналась "за Кавказом", и "от Кавказа" она начиналась для хазар. Поэтому, исконная граница между грузинами и вайнахами никаким образом не могла пролегать южнее Кавказского хребта.

По порядку. Первое. Раз Тирета не существовало, и это всего лишь эпитет Дурдзука, то надо полагать, что раннее выдвинутый автором тезис о выдающемся положении вайнахов на Кавказе на том основании, что их родословная изложена у Мровели в трех поколениях (Кавкас-Тирет-Дурдзук), чего не сделано по отношению к другим таргамосианам, ну разумеется, кроме собственно грузин, теперь отменяется. Теперь, раз вайнахи теряют Тирета, в их родословной, по мровелианской версии, остается только два имени, в следствии чего, их догоняют дагестанцы, со своими Леканом и Хозанихом. После этого, тезис автора теряет свой довод.

Второе. Почему Тирет вдруг надо читать как Тинен, непонятно.

Третье. От сопоставления солнца и скалы, становится как-то не по себе, если честно. Где солнце, где скала, что общего.

Надо же, как богат нахский язык! Целых два слова для ледника, шедала и лехур. Ведь шедала это тоже ледник, по заверениям чеченцев, когда речь заходит об этимологии топонима Шатили. Теперь мы знаем, что ледник по нахски, это еще и лехур, и гидроним Лехури тоже имеет нахскую этимологию.

Вообще, по видимому все без исключения топонимы и гидронимы Грузии являются нахскими. Грузинских среди них быть не может в принципе. Равно как и язык грузинский, представляет из себя этакий хаттско-хурритский миксованный суржик. Только к таким выводам можно прийти, читая нашего автора.

Одзрахе, Саркине, Урбниси, также наверно нахские названия. Подозрительно, правда, похожие на грузинские. В любом случае, выкрутиться можно, автор сможет. Какую-нибудь нахскую этимологию, при его талантах, он и тут обязательно откопает.

Кто не дает нормально читать, или читать приходится в суматохе? Что мешает читать медленно и тщательно? Ведь написано же там, в "Жизни царей", в русском переводе русским языком: "тот из мамасахлисов, который сидел в Мцхета, был примирителем враждующих и судьей по отношению ко всем картлосианам, поскольку город Мцхета возвысился над всеми прочими городами Картли, и назвали его стольным городом".

Затем много времени спустя "пришли турки, обращенные в бегство самим Кайхосро" (шахнамианский Кей-Хосров). Эти турки "в составе двадцати восьми домов достигли Мцхета и вступили в переговоры с мамасахлисом Мцхета, обещая ему военную помощь против персов". Мцхетский мамасахлис обсудил это с народом, и грузины "ради обещанной помощи вступили в дружбу с этими изгнанными турками и расселили их по всем городам".

Далее рассказывается, что кроме того, чтобы расселиться среди грузин в уже существовавших городах, они еще построили в Грузии, с разрешения мамасахлиса, и собственный город, Саркине, где поселилось их большинство. И "с той поры, турки эти и грузины жили во взаимном согласии, находясь в ожидании нашествия персов".

Затем, еще много времени спустя, в течении которого о турках нет упоминаний, "к нам в Картли вступил" Александр Македонский и застал "грузин, о чьих нравах говорить непристойно", а также "свирепых бунтурков и кипчаков во всех городах". Турок уже нет и вместо них бунтурки и кипчаки, и поскольку все три этнонима имеют неоспоримую тюркскую этимологию, надо думать, автор хотел сказать, что эти бунтурки и кипчаки образовались от тех турок.

Так в "Жизни грузинских царей", тогда как предисловие "Обращения Грузии" начинается как раз с прихода Александра и его знакомства с бунтурками. Отсюда у многих складывалось ошибочное суждение о бунтурках, как о коренном народе Грузии, раз история Грузии (в "Обращении Грузии"!) начинается с них.

Но стоит лишь провести сравнение с другим источником ("Жизнь царей"), как понимаешь, что бунтурки, о которых до Александра ничего не говорится в тексте и чье происхождение, о котором сам Мровели ничего не сообщает, должны быть отраслью тех турок, что с повествования таинственным образом исчезают.

Итак, у нас в "Жизни грузинских царей" есть история появления турок в Грузии и их загадочное, необъяснимое исчезновение из повествования; а затем, позже, такое же загадочное и необъяснимое появление в повествовании бунтурков, и история их поражения и бегства. Вывод напрашивается сам собой, что история бунтурков есть продолжение истории турок, тем более, что их названия практически идентичны.

В "Обращении Грузии" у нас также есть бунтурки с таинственным происхождением, но зато со вполне прозаическим концом их истории. Видимо, ко времени греко-македонского вторжения в Грузию, власть мцхетского мамасахлиса здесь распространялась лишь на те местности, что оставались в руках грузин, тогда как бунтурки по видимому давно вышли из под контроля Мцхеты и беспрепятственно создали самостоятельное Бунтуркское царство, подчиненное собственному владыке.

Во-первых. После упразднения царской власти в Картли, ею управлял не мамасахлис. Да, такая должность в документах той эпохи (VI в.) фигурирует, но, однако, грузинский мамасахлис не представлял верховной власти иранского царя в Сасанидской Картли. Ее представлял марзпан. "На десятом году царствования Хосроя и марзпанства Арванда Гушнаспа в Картли" (I), читаем в "Страстях Евстафия".

В другой главе, этот марзпан назван "картлийским" (II). То есть, он был марзпаном сугубо Картли.

Мамасахлис же, скорее принадлежал к кругу местной элиты, призванной служить опорой марзпану. Так, в главе III "мамасахлиси картлийский Григол" упомянут вместе с "мтаварами картлийскими, католикосом картлийским Самоэлем, питиахшем картлийским Аршушой и прочими царскими сановниками, явившимися на проводы марзпана".

Во-вторых. При чем здесь вообще мамасахлисы, если мы говорим о бунтуркских крепостях. Главы этих крепостей, подотчетных саркинскому владыке, не носили титула мамасахлис.

Так и Мровели не называет мцхетского мамасахлиса владыкой бунтурков. Это было прежде, когда их предки были турками, дружили с грузинами и обосновались в Грузии. Теперь же мы видим на их месте неподконтрольных Мцхете бунтурков и кипчаков. Так что нет здесь никаких противоречий.

Другое дело, что автора мало заботит отображение той картины, что излагает нам Мровели. У него задача другая. Ему сюда свою древнюю и великую Нюхчамотию позарез как впихнуть надо. И Мровели его интересует постольку, поскольку из его работы можно выжать материал для создания легенды об этой Нюхчамотии. И там где уже выжимать нечего, автор начинает сочинять.

И хотя и к тем двумстам граммам, что выжато, он добавляет литр своей фантазии, однако есть и такие моменты, когда наш автор выдумывает все. Берет слова Мровели, дает им полностью противоположное толкование, или додумывает за него, и на этом продолжает сочинять про свою фантастическую Нюхчамотию.

Но ничего гадать и додумывать не надо, потому что когда отец грузинской истории описывает период нахождения древней Грузии "частью более крупного государственного объединения", он это прямо признает: "когда Афридон разделил всю свою страну между тремя своими сыновьями, то тому же сыну, которому он дал тогда в качестве дома Персию, досталась в удел и Картли, имя того сына было Яред".

Понятное дело, к чему клонит мой оппонент со своим "признать Картли частью более крупного государственного объединения". По его разумению, ко времени прихода Александра, Картли являлась частью нахского государства.

Вайнахи у Мровели это дурдзуки, и только дурдзуки. Что же Мровели молчит про вхождение Картли в состав Дурдзукского государства? А он молчит. У Мровели за всю хронику в принципе нет такого, чтобы дурдзуки главенствовали над Картли.

Но являлась ли Картли "частью более крупного государственного объединения" ко времени прихода Александра, по мнению Мровели, и если да, то что это было за государство, резонно спросят. Ответим.

Мровели пишет о "Бараме, который известен как Ардашир, возвысившийся более чем все другие персидские цари, завоевавший Ассирию и Вавилон, сделавший своими данниками римлян и греков". Так вот, о нем Мровели пишет, что "в то же время и грузины были его данниками". И вот только после этого в хронике появляется Александр Македонский.

И если раннее грузины (вместе с армянами и осетинами) несколько раз восставали против персов, и потом каждый раз заново попадали под власть царей Персии, то в период между этим Барамом-Ардаширом и Александром, летописец не сообщает об очередном восстании грузин против персидского царя. Значит это положение не менялось.

Если мой оппонент так настаивает на зависимом статусе мцхетского мамасахлиса, то на роль его суверена подходит только одно лицо, царь Персии. Считай Мровели иначе, считай он Картли частью Дурдзукети, что не позволяло ему так написать?