3. Кавказская Гиркания античных источников. Дионисий Александрийский, по прозвищу Периегет, писал свои труды во II в. н.э., однако установлено, что в сочинении «Описание населенной земли» он наряду с современной ему историко-географической литературой римского времени широко использовал ионийские (Скилак, Скимн и др.) и древневосточные источники, в результате чего в указанной работе представлена и географическая номенклатура, отражающая ситуацию середины и второй половины I тыс. до н.э. Многие события этого периода, сохраненные Дионисием, находят подтверждение в раннеантичных источниках и согласуются с ними. [Cм.: Ростовцев М.И. Скифия и Боспор... С. 74–76.] В своем сочинении Дионисий Александрийский пишет, что на перешейке между Каспийским и Черным морями «живет восточный народ иберы, которые некогда пришли с Пиренеев на восток и вступили в ожесточенную войну с гирканами» (выделено мной – Г.Г.). [«Здесь Фасис, катясь по поверхности Киркейской равнины, извергает в волны Эвксина свои быстрые пенистые воды, получив свое начало у Арменийской горы. К северо- востоку от него лежит перешеек между Каспийским и Эвксинским морями. На нем живет восточный народ иберы, которые некогда пришли с Пиренеев на восток и вступили в ожесточенную войну с гирканами» (Дионисий, 652–710). Евстафий в комментариях к «Землеописанию Дионисия»: «К северо-востоку от Армянской горы находится перешеек, что между Каспийским и Эвксинским морями; на нем живут восточные иберы, естественные враги гирканов, переселившиеся от западных иберов, живущих у Пирены, которая, как мы знаем, называется также Пиренейской горой» (Евстафий к Дионисию, 694, 695, 199)] Гирканией древние авторы называли юго-восточное побережье Каспийского моря (соврем. Горган-Астрабад), а также горные перевалы в этих местах – Гирканские ворота. Вместе с тем, название Гиркания античные авторы часто употребляли также для обозначении Дарьяльских ворот (Гирканские ворота) и прилегавших к ним с юга территорий – Картли и Кахети. Этимология названия Гиркан восходит к древнеперсидскому *vrkana (горг – волк). Как известно, на ранних этапах истории человечества волк занимал важное место в культурной традиции многих народов. Волк был популярен в мифологии как символ свободы, неукротимости и самостоятельности, войны и бесстрашия, чистоты и благородства, справедливости и честолюбия. Почти во всех частях земли засвидетельствованы названия целых народов, стран, поселений и т.д., восходящие к имени волка, являвшегося тотемом отдельного племени или группы племен. В связи с этим исследователями (Ю.И. Абуладзе, Г.В. Церетели) было высказано предположение, что у древнегрузинских племен волк также был тотемом, поэтому древние персы и называли Иберию-Грузию Гурканией (страной волков), а иберов-грузин гирканами – волками (горг), и именно отсюда происходит древнегреческое Гиркания//Гуркания. [Абуладзе Ю.И. К этимологии термина «гурджи» (на груз. яз.) // За марксистское языкознание. Юбилейный сборник, посвященный сорокапятилетней научной деятельности академика Н.Я. Марра. Тифлис, 1934. С. 293-300.] Однако для обоснования своей гипотезы ее авторы, к сожалению, не приводят ни одного существенного аргумента. Поэтому, а также по ряду других причин, данная трактовка происхождения термина Гиркан, использовавшегося для обозначения Иберии-Грузии и грузин, а также самого термина Грузия (Джорджия) от термина Гуркан, была принята довольно скептически и, хотя иногда озвучивается в научно-популярной литературе, не получила признания в академической научной среде. Происхождение терминов Грузия и Иберия связывается с армянской языковой средой, а именно с армянским названием Грузии и грузин – Вирк (Верк), вераци (враци), т.е. на армянском языке – Верхняя страна, северяне, на что указывали еще М. Броссе и Г. Деетерс. [Brosset M. Histoire de la Georgie. Saint-Pétersbourg, 1858. P. IV–VI; Deeters G. Der Name der kaukasischen Iberer: Festschrift P. Kretschmer, Wien, 1965, I. P. 85.] От армянского Вирк происходит и иранское (северо-пехлевийское) Вркан (Вирк + ан = Вркан), Варджан, сирийское Гурз(ан), арабское Гурдж(ан), Курдж(ан), русское Грузия, европейское Джорджия и т.д. От армянской формы Ի վեր Ивер (Iver) – наверху, и вераци – верхние, образуется, в свою очередь, также и греко-латинское Иверия (Иберия). [«Армяне своих грузинских соседей именуют вирк, которое является множественным числом вир, а страну Врастан, дом вирков… Это слово происходит от армянского слова вер, И вера – наверху, откуда произошли два других слова – верин и веранаци, что означает Иберию или иберийца» (Brosset M. Указ. соч. С. VI). «Слово ибер греки восприняли от армян путем устной речи … (армяне называют грузин virk, локативом чего является i vers-i viras-bei den Georgieru) Iveras по распространенной в то время итации образует форму ιβηρες (Иберия) (Deeters G. Указ. соч. С. 85).] С историко-географической и историко-лингвистической точки зрения версия М. Броссе и Г. Деетерса является наиболее убедительной и приемлемой, с чем согласны большинство исследователей, а потому вопрос этот можно считать в основном решенным. Кроме того, нет никаких данных, которые достоверно свидетельствовали бы о том, что волк являлся тотемом древнегрузинских племен, и могли бы послужить основанием для того, чтобы называть грузин волками, а их страну страной волков. Дело в том, что у картвелов и мегрелов культ волка практически полностью отсутствует, и нет никаких материалов, которые давали бы возможность судить об этом вопросе. Следует отметить также, что не существует общекартвельского названия волка: грузинское мгели (мgel-i) – волк и мегрельское гери (ger-i) имеют в основе армянское гаил (gayl); а сванское тхер (txer) – волк, связывается с греческим ϑηr. [Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы... Т. II. С. 496.] Можно было бы предположить, что на имя волка было наложено табу, как это часто случалось, или же с принятием христианства культ волка утратил свои функции и все связанное с ним было утеряно. Однако и такое объяснение не может считаться исчерпывающим. Пережитки культа волка в той или иной форме сохранились у всех соседних с грузинами (картвелами) и мегрелами народов. Так, например, у армян, которые, кстати, приняли христианство ранее, чем грузины, сохранились названия языческих культов и божеств, в том числе и имя древнеармянского языческого бога Мардагайл (Mardagayl – человек-волк). В грузинских летописях, которые, по Н.Ю. Марру, составлены со знанием древнегрузинских языческих верований, [Марр Н.Я. Боги языческой Грузии по древнегрузинским источникам. СПб., 1901. С. 3.] и в этнографических материалах тоже можно найти названия почти всех значимых древнегрузинских культов и божеств, но нет культа волка. Кроме того, сами древние писатели не дают нам никаких оснований для отождествления гирканов с грузинами (иберами). Напротив, как видно из приведенного выше сообщения Дионисия Александрийского, гирканы являлись автохтонным населением центральных районов Южного Кавказа до прихода в эти места иберов (грузин), с которыми они вступили в войну. Отчетливо различают гирканов и иберов-грузин и другие античные писатели. Так, например, Эпифаний сообщает, что «камень яспис …находят у иберов и гирканских пастухов». [Эпифаний. III, 6.] Согласно Помпонию Мела, «реки Кир (Кура. – Г. Г.) и Камбис (Алазань – Г. Г.), истоки которых находятся вблизи друг от друга у подошвы Кораксийских гор, расходятся в разные стороны и текут далеко друг от друга по землям иберов и гирканов, затем, их русла сливаются в одном и том уже озере, откуда одним руслом доходят до Гирканского залива». [Помпоний Мела. III, 5, 41.] Многие исследователи полагают, что появление названия Гиркания в качестве обозначения Иберии (Грузии) вызвано ошибочным переносом греко-латинскими авторами персидского названия Железных ворот на юго-востоке Каспийского моря – Гиркания, на Дарьяльские ворота на Кавказе. [Ранее разделял это мнение и автор (Гумба Г.Д. Значение терминов «Грузия» и «Сакартвело» в средневековых источниках. Сухум, 1994. С. 5)] Однако такому выводу противоречит, прежде всего, то, что античные авторы рядом с кавказскими гирканами размещают племена и упоминают названия рек и местностей, которые надежно засвидетельствованы только на Кавказе и нигде более не встречаются. Эти факты укрепляют уверенность в том, что в античный период под названием Гиркания, были известны два региона, в которых находились два важнейших перевала: один – на юго-восточном побережье Каспийского моря, второй – в центральной части Кавказа. Вероятность того, что древние авторы две разные страны называли Гирканией возрастает, если учесть, что часто термин Гиркан одним и тем же автором использовался для обозначения как страны на Кавказе, так и страны на юго-востоке Каспия. Представляется, что скептическое отношение исследователей к тому, что в древности Центральное Закавказье могло быть известно под названием Гиркания (страна волков), вызвано преимущественно тем, что исследователи изначально неоправданно сужали круг своих изысканий относительно признаков существования культа волка у древнего населения региона рамками лишь грузинского этноса, в результате чего не находили искомого ответа, поскольку присутствие в древности у грузин развитого культа волка не обнаруживалось. Если же выйти за рамки собственно грузинского этноса и рассмотреть наличие культа волка у древнейших народов Центрального Кавказа, то появляются реальные основания считать, что для использования названия Страна волков применительно к данному региону причин более чем достаточно. Верования, связанные с культом волка, были распространены в древности у многих различных по происхождению народов. [Нельзя воспринимать всерьез появляющиеся иногда в литературе, по большей части популярной, высказывания о том, что верования, связанные с культом волка, первоначально возникли только лишь у индоевропейских, или только лишь у тюркских, или только лишь у исконнокавказских народов и т.д., а уже затем якобы этот культ был воспринят другими народами. Почитание могучих сил природы и сильных представителей животного мира на ранних стадиях истории человечества было свойственно всем племенам, и культ волка, как и других животных, независимо возникал у разных этнических групп, находившихся в разных частях света.] Вопрос о широком распространении культа волка у кавказских народов с древнейших времен в научной литературе всесторонне освещен с привлечением археологических, этнографических, лингвистических и других данных. Многочисленные изображения тотемного волка, обнаруженные среди археологических находок кура-аракской, майкопской и последующих культур – триалетской, кобанской, каякентско-хорочоевской, колхидской и прикубанской, а также в памятниках более поздних периодов, достаточно четко свидетельствуют о древности традиции и развитости культа волка, о его устойчивости и преемственности у кавказских народов – абхазо-адыгских, нахско-дагестанских и родственных им. Это подтверждается и этнографическими данными, сохранившимися до наших дней. Существование в древности развитого культа волка обнаруживается также и у ираноязычных и тюркоязычных народов Кавказа – осетин, карачаевцев, балкар, кумыков, у которых на кавказскую основу культа накладываются привнесенные из степей индоевропейские и тюркские мотивы. О том, что в жизни древних вайнахов культ волка занимал важное место, а к настоящему времени среди кавказских народов этот культ в наиболее яркой форме сохранился лишь у них, хорошо известно не только специалистам, но и широкому кругу читателей. [Достаточно отметить, что в 90-е гг. XX столетия изображение волка было главным атрибутом государственной символики Чеченской республики Ичкерия – он был изображен на гербе и воспевался в гимне.] Свидетельства тому многочисленны и весьма убедительны: это материалы археологии, этнографии, лингвистики и т.д., уже давно вошедшие в научный оборот. [Услар П.К. Древнейшие сказания о Кавказе... С. 82; Алироев И.Ю. Язык, история и культура вайнахов... С. 108–110.] В вайнахской фольклорной традиции образу кантIа (молодец, удалец) сопутствуют эпитеты волку подобный, рожденный в ночь, когда щенилась волчица. В вайнахских сказках эпитет волчья палица означал грозное оружие, т.е. изображение волка на оружии, по поверьям, делало это оружие грозным и непобедимым. Одним из отражений тотемических верований являются амулеты, сделанные из частей тела животных, известные с эпохи верхнего палеолита. Так, в прикладном искусстве кобанской культуры уделяется большое внимание зубам и когтям волка: например, среди предметов, найденных в Ассиновском кургане, есть бронзовая имитация волчьего когтя. [Там же. С. 103.] Традиция использования в качестве амулетов частей тела волка (в частности, клыков) существовала в этнографии нахских народов еще до недавнего времени: как амулеты носились волчьи зубы, поскольку считалось, что тот, кто имеет их при себе, защищен от злых духов. [Алироев И.Ю. Указ. соч. С.308–110.] На предметах кобанской культуры изображение волка встречается, как на амулетах от сглаза, так и на оружии, причем чаще всего на предметах вооружения – на наконечниках ножен, рукоятках ножей, топориках, а также на конской узде и др., [Вольная Г.Н. Прикладное искусство населения Притеречья середины I тысячелетия до н.э. Владикавказ, 2002. С. 100–105.] а вот на предметах женского туалета это изображение отсутствует. Особо следует отметить находки среди предметов кобанской культуры масок волка, указывающие на существование ритуала с переодеванием в шкуру волка. Выявляется сходство между изображениями волка, обнаруженными в Самтаврском могильнике, и его изображениями в кобанском, триалетском и урартском изобразительном искусстве, [Бардавелидзе В.В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен... С. 76–77; Амиранишвили Ш.Я. История грузинского искусства. Т. 1. Тбилиси, 1950. С. 97; Урушадзе Н.Е. Опыт семантического анализа бронзового пояса из «Мцхета-Самтавро». СА, 1971. № 6. С. 29.] а также в изобразительном искусстве колхидской культуры. [Амиранишвили Ш.Я. Указ. соч. С. 42-43.] При этом наибольшую близость археологи находят между изображениями волка на предметах из Самтаврского могильника (особенно на бронзовом поясе, датируемом первой половиной I тыс. до н.э.) и образцами кобанского изобразительного искусства. [Урушадзе Н.Е. Указ. соч. С. 29.] На указанных территориях это сходство отчетливо проявляется и в этнографическом материале последующих периодов. Так, зафиксированные учеными пережитки обрядов, связанных с культом волка, у пшавов, тушин, бацбийцев, гудамакар, хевсур, рачинцев, лечхумцев, сванов практически полностью сходны с чеченскими и ингушскими, что, безусловно, говорит об общем истоке этого культа. [Чтобы соблюсти принципы научной этики, следует все же отметить и точку зрения, выработавшуюся в 40–50 гг. ХХ в. под влиянием господствовавшей в грузинской историографии концепции, в соответствии с которой к грузинам причислялись не только древние народы Передней Азии, но и народы, включенные советской властью в состав Грузинской ССР. Так, проводя сопоставительный анализ изобразительного искусства, в том числе и изображений волка урартской, триалетской и колхидской культур с этнографическими материалами о культе волка у абхазов, хевсур, пшавов, тушин, гудамакар и сванов, В.В. Бардавелидзе приходит к неожиданному выводу о существовании в древности культа волка и у древнегрузинских племен, чем и вызвано, по ее мнению появление иранского названия Грузии – Гуркания, страна волков (Бардавелидзе В.В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси, 1957. С. 58). Н.Е. Урушадзе при исследовании изображения волка-собаки на бронзовом поясе из Самтаврского могильника находит в нем параллели с изображениями волка в кобанской культуры, а также, приводя этнографические данные о пережитках культа волка у абхазов, хевсур, пшавов и тушин и представляя эти народы как отдельные этнические группы грузинского народа, приходит к заключению о развитости культа волка у древнегрузинских племен (Урушадзе Н.Е. Опыт семантического анализа бронзового пояса из «Мцхета-Самтавро»... С. 129 и далее). Никто не может оспаривать, что пшавы, хевсуры, гудамакары и тушины являются сегодня частью грузинского этноса, однако даже у предвзятого исследователя вряд ли могут возникнуть сомнения в том, что в раннем средневековье, а тем более в древний период, пшавы, гудамакары, тушины и хевсуры составляли часть нахского этноса, ну а об этническом различии абхазов и грузин, как в древности, так и в настоящем, упоминать излишне. Поэтому попытка доказать факт существования в древности культа волка у грузинских племен на основе этнографического материала абхазов, тушин, гудамакар и пшавов не выдерживает никакой критики. Из перечисленных выше народов лишь сваны относились к грузинскому этническому миру. Однако, следует учитывать, что многие черты традиции сванов, связанные с ритуальной функцией культа волка, совпадают до поразительных деталей именно с абхазской и вайнахской традицией культа волка, что закономерно и объясняется наличием нахского и абхазского культурных пластов в сванском. Кроме того, сваны, как и другие современные горские этнографические группы Центрального Кавказа, относятся к кавкасионскому антропологическому типу, что, как и ряд других фактов, указывает на нахский этнический субстрат. При этом, разумеется, нельзя полностью исключать вероятность существования у древнегрузинских племен культа волка. Возможно, отсутствие каких-либо свидетельств этого связано с тем, что в древности культ волка у грузин не был достаточно развит и не играл существенной роли в их жизни, но, так или иначе, сегодня мы не можем судить об этом, поскольку не располагаем соответствующей информации.] Однако в данном случае удовлетворительным объяснением не может служить проявление этого сходства у всех горцев Кавказа, близость географических условий и т.д., ведь если бы это было верно, то в обрядах проявилось бы сходство, например, и с обрядами горских народов Дагестана, но, увы, такое не наблюдается. [Сравните, например, проявление культа волка у дагестанских и нахских народов (см.: Сефербеков Р.И. Пантеон языческих божеств народов Дагестана... С. 24.) Поражает сходство абхазской и вайнахской традиции культа волка, а также ряда других выявляющихся этнографических параллелей (минуя при этом адыгские и грузинские), свидетельствующие о длительных близких этнических контактах абхазов и нахов в древности.] У бацбийцев, ингушей, чеченцев, хевсур, тушин, пшавов, гудамакар волк считался божьим зверем, наделенным несокрушимой силой и отвагой, дерзостью, ловкостью и до сих пор запрещается его убивать. Вайнахи говорили: «Он храбр, как волк»; некоторых храбрецов нарекали Берза Дог – волчье сердце. [Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей. Грозный, 1986. С. 329, 335; Халаева К.Д. Культ волка у предков чеченцев и ингушей и его изживание // «Археология и вопросы атеизма». Грозный. 1977. С. 47–56.] В нахских языках есть понятие волк-воин, т.е. человек-волк (берзлой, где берз – волк, лой – человек). «Нет в природе ни одного другого животного, кроме волка, к названию которого чеченцы добавляли бы ставшее суффиксом древнейшее слово лой, означающее буквально люди». [Астемиров В. Люди волка URL:adamalla. com/showthread.php?t= 443&s=baf5d 4c9a0 8%20ac1841e147b9572%200c813c;] Эпитетом берзлой чеченцы обозначают, как правило, людей-бойцов, проявивших высшую воинскую доблесть. [Там же; Халаева К.Д. Указ. соч. С. 52.] То, что в древности нахи считали волка божьим зверем вполне закономерно, поскольку в древности Верховным богом нахов и нахского государственного объединения был бог-солнце Малх. Как известно, в религиозных верованиях древних людей, тотемные волки являются помощниками астральных верховных божеств и подчиняются им. Образ волка тесно связан с небесным божеством, с культом подземного огня, и в конечном итоге – с божеством солнца (небесный и земной огонь). Основные функции, которыми наделяется образ волка, – охранительные, а также обеспечивающие сакральную связь с небом и высшим божеством Солнцем, дающим жизненную благодать всему сущему. Так, у чеченцев, ингушей, бацбийцев, хевсуров, пшавов, гудамакар, тушин волки или собаки составляли воинство божества солнца и других антропоморфных астральных божеств верховного пантеона, а также воинство местных общинных божеств. Существовали мужские союзы – союзы профессиональных воинов, называемых людьми-волками, воинами-волками. Союзы людей-волков (воинов-волков) существовали у многих народов с древнейших времен, и их появление и функционирование связывается с возникновением государственных институтов собственности. Союзы воинов-волков играли заметную роль в зарождении и становлении политических структур, институтов раннеклассового общества и государства. С представлениями о воине-волке и волчьем воинстве связан и обрядовый ритуал облачения в волчью шкуру. Исконность, древность и традиционность подобных ритуалов на Кавказе, особенно в интересующих нас центральных областях, иллюстрируют: изображение ритуальной процессии в волчьих шкурах на кубке эпохи бронзы из Триалети, изображение волка на бронзовом поясе из Мцхета-Самтавро, волчьи маски, обнаруженные среди предметов кобанской культуры и т.д. Ритуал облачения в шкуру волка и волчьи маски имеется в виду и в сообщениях античных и средневековых писателей о людях с волчьими (или песьими) головами в горах Кавказа. [Иоанн де Галонифонтибус. Книга познания мира // Сведения о народах Кавказа (1404 г.). Баку, 1979. С. 77.] Этот ритуал, а также ряд других пережитков древнего культа волка, сохранявшийся у нахских народов вплоть до недавнего времени, свидетельствует о преемственности традиций на протяжении тысячелетий. В этом контексте следует, вероятно, рассматривать и характеристику, которую древнегрузинские авторы дают древнейшему нахскому населению Картли – хонам и бунтуркам, представляя их звероподобными людьми. По мнению некоторых исследователей, грузинская историческая традиция, изображая древнейшее, догрузинское, население Картли (бунтурков, хонов) дикими, звероподобными существами, сильно преувеличивает, что можно объяснить книжной традицией, восходящей к популярному в Средние в. роману Псевдо-Калисфена, в котором для оправдания и обоснования завоеваний и «цивилизаторской» деятельности Александра Македонского многие народы, в том числе и намного превосходившие в развитии самих македонцев, представлялись дикарями и варварами. [Кекелидзе К.С. История грузинской литературы. Т. II. Тбилиси, 1958. С. 283–284.] Возможно, древнегрузинские авторы были знакомы с трудом Псевдо-Калисфена, и в том, что они столь уничижительно отзываются о хонах и бунтурках, безусловно, проявляется их негативное отношение к догрузинскому населению Картли. Так, автор «Мокцевай Картлисай» не только не симпатизирует коренному, этнически не грузинскому населению Картли, ведущему самоотверженную борьбу с иноземными захватчиками, но всецело находится на стороне завоевателей, выказывая им полную поддержку. Население Картли он изображает звероподобными дикарями, людоедами и т.д., тем самым пытаясь оправдать необходимость завоевания территории Картли, уничтожения и изгнания ее населения и заселения ее грузинами, переселенными сюда Азоном – якобы назначенным Александром Македонским наместником Картли. Основанием для того, чтобы характеризовать коренных жителей Картли звероподобными и дикими для древнегрузинских авторов, между тем, мог послужить именно традиционный обрядовый ритуал переодевания в шкуру волка, бытовавший у нахских воинов-волков. В пользу того, что в сообщениях древнегрузинских источников о звероподобных хонах и бунтурках до нас дошли воспоминания именно о древнейшем нахском населении Картли, свидетельствует тот факт, что древнегрузинская письменная традиция в сообщениях более поздних периодов звероподобными называет именно нахские этнические группы. Так, например, в своих сообщениях о миссионерской деятельности св. Нино, грузинские авторы, описывая нахское население южного склона Главного Кавказского хребта, – цилкан, гудамакар, пховелов, чарталийцев, эрцо-тианетцев, хевсуров, кистинцев и др., употребляют определения звероподобные, дикие, людоеды и т.д. [Мровели Леонти. С. 28; Обращение Грузии. С. 14.] Отголоском этой традиции, пришедшим, по-видимому, из грузинских источников, является, судя по всему, и эпитет людоеды, примененный автором «Ашхарацуйца» по отношению к кистинцам (кустк мардакерк – ку́сты людоеды). [Ашхарацуйц. С. 28. 372] Столь широкое почитание в древности нахскими племенами волка, отразившееся в его изображении на оружии, конских сбруях и других предметах, а также функционирование обрядовых ритуалов с переодеванием в волчью шкуру, равно как и существование воинов-волков (берзлой) и т.д., несомненно, могло стать причиной того, что древние персы называли нахов волками, а их страну страной волков – Гуркан, Гиркан. Представляется вполне допустимым отнести возникновение термина Гиркан у древних персов к середине I тыс. до н.э., когда Ахеменидская Персия непосредственно граничила с нахским государственным объединением (от Мосхийского хребта на западе по Триалетскому хребту до местности Хунани и нижнего течения Алазани на востоке). Первоначально этот термин, видимо, обозначал именно нахов. Несмотря на то, что не сохранились фактические свидетельства, нельзя, наверное, исключать присутствие изображений волка и в государственной символике нахского государства I тыс. до н.э., что также могло послужить одной из причин использования термина Гиркан для обозначения страны нахов. Правомерность предлагаемой версии происхождения термина Гиркан и применения его для обозначения нахского государственного объединения может быть подтверждена и тем, что после создания и укрепления Картлийского (Иберийского) царства название Гиркания некоторое время еще используется, однако уже с начала I тыс. н.э. вовсе исчезает. В пользу того, что древнеперсидское название центральной части Южного Кавказа (Картли, Цанария) – Гуркан (страна волков) является отражением культа волка именно у нахских племен, свидетельствует и то обстоятельство, что Дионисий Периегет передает сюжет, почти сходный с сообщениями древнегрузинских источников. Разница заключается лишь в том, что, по «Мокцевай Картлисай», коренными жителями Картли, которых встретили грузины (иберы), пришедшие сюда в составе войск Александра Македонского, были хоны и бунтурки, а по Дионисию гирканы. По-видимому, в сообщении Дионисия Периегета о войне иберов с гирканами сохранились глухие отголоски крупного иноземного военного вторжения в южные рубежи нахского объединения – долину реки Куры, действительно имевшего место на рубеже IV–III вв. до н.э. и приписываемого грузинскими источниками Александру Македонскому.